Модели на подиуме в России французского кутюрье дома моды Givenchy

Лондон, Александр Маккуин, любит гораздо больше, чем прекрасный Париж. В Париже он только работает и никого абсолютно не понимает, ну, а в Лондоне тоже работает, но все его прекрасно понимают и очень любят, в, то время как некоторые французы по-глупому слегка дразнят и называют Маккуина «enfant terrible».

Потому что Маккуину всего 28 лет и многие из его окружения считают, что быстро хорошо не бывает. Что нельзя вчера быть только лишь начинающим британским модельером, а уже сегодня стать признанным французским кутюрье крупнейшего дома Givenchy и создавать. И однажды, желая, как следует показать, великому Парижу свой большой и правильный английский язык, он выпустил свою линию одежды – это была высокая мода. Подиум был полон. Маккуин восхищался. Сначала обернул Хелену Кристенсен в паутину, приделал Наоми Кэмпбелл рога, затем накинул на милую Стеллу Теннант сеть. Все остались довольны. Молодой, умный, вредный и самоуверенный англичанин Маккуин, кажется, еще недавно приезжал в Москву по случаю открытия бутика Givenchy и еще по одному случаю - тогда, в разгар русской зимы, здесь был показ в метро. Помните? Все помнят, как это было.

Маккуин повел себя странно. Утром в день показа он дал пресс-конференцию и ни слова не говоря, улетел домой. Он имел на это право, молодой английский хулиган Маккуин, новый властитель Givenchy, уже второй сезон, прививающий в старом французском доме смелые традиции магазинов секонд-хенд и British punk. Это у Маккуина прекрасно получается: на больших парижских балах теперь не удивляются необычным чучелам, странным черепам и тонкой паутине. "Это нормальная мода, уверяю вас ", - говорят друг другу пожилые гранд-дамы и сами вряд ли верят своим словам.

Впрочем, русский подиум радовалася Маккуину искренне: ведь он молодец, приехал к нам, не выйдя на пенсию, а в разгар скандальной поры, когда о юном британце мечтают многие журналисты со всего мира. Орфей спустился в метро. Если помните, есть такой сюжет: Орфей спускается в ад. Вся московская богема, все журналисты, все фотографы и некоторые очень важные люди спустились в метро, оставив наверху машины, дела и гордость.

Под пальто у них было надето все вечернее, на лицах играло удивление ("Как в метро, все оказывается, мило" или "Какие в метро вежливые официанты"), а в руках они держали бокалы с шампанским. И, что самое важное, они забыли про моду Маккуина. Слишком долго ехали в душном вагоне - туда и обратно. Слишком сильно радовались новой интересной возможности - спуститься под землю в вечерних нарядах, но так в результате и не сняли пальто. Поэтому, когда в финале показа модели на «высоком» подиуме, совершив круг почета, удалились совсем и затем погас свет, зрители, покорно встали и отправились назад в вагоны, чтобы выбираться назад, к свету и забытой гордости. А московские газеты потом написали: "Александр Маккуин уехал, не дождавшись показа, потому что не любит выходить на подиум в конце шоу. Предусмотрительный Юбер де Живанши знал, кого приглашать, избрав своим преемником молодого английского дизайнера, талантливого и скромного".

Все неправда: Юбер де Живанши не приглашал талантливого и, главное, скромного Маккуина занять свое место. Он не искал себе преемника и не хотел уходить. Просто мода - нормальный бизнес, где, как это обычно бывает, все друг друга хотят съесть. Старый и заслуженный французский консерватор Живанши был отправлен на пенсию (без слов), молодой и не столь известный в то время английский панк Маккуин был назначен на его место (со словами, которые мы здесь не станем приводить из соображений приличия).

В доме Givenchy произошла революция, от которой у Франции началась аллергия. Потому что к тому времени французская мода и модели на подиуме уже практически растерялись, смутилась (от слова "смута") и, подобно Древней Руси, призвала варягов. Явились: Рюрик, Синеус и Трувор - Джон Гальяно (Christian Dior), Александр Маккуин (Givenchy) и Стелла Маккартни (Chloe). Вече парижской моды приняло викингов с недоверием и одновременно с большой надеждой.

Многие князья ненавидели своих предшественников. Значит, Джон Гальяно не здоровается с Джанфранко Ферре, бывшим властителем Dior, а Стелла Маккартни не желает замечать Карла Лагерфельда, недавнего оформителя Chloe. (Или просто Карл не любит молодых моделей на подиуме, одно из двух.) Стоит ли говорить, что при одном упоминании старого Юбера молодой Александр замолкает, краснеет и перестает отвечать на вопросы. Между Юбером и Александром легла тень великой Одри Хепберн, которую Александр, по его собственному утверждению, никогда не видел, в том числе в кино, и при которой Юбер был вроде мистера Хиггинса (только учил не правильно говорить, а правильно одеваться) - любил и наряжал, причем к каждому фильму. Значит, они, Александр с Юбером, ненавидят друг друга просто потому, что Маккуин терпеть не может кино. И не только кино.

Прочитайте про платья для девочек.